Интервью газете "Ленинская смена" (Алма-Ата)

-Год назад ты сказал, что у вас очень ленивая группа. Если честно, я даже не расчитывал, что "КИНО" выберется к нам.
-У нас очень много предложений, но мы выбрали Алма-Ату, потому, что я очень полюбил этот город. Мы вообще очень мало гастролируем. Лучше больше времени отдавать работе над деланием музыки, чем над ее исполнением.
-В вашей программе не прозвучало ни одной новой песни...
-Мы решили, что лучше показать сборную программу песен "КИНО", потому, что никогда не были в Алма-Ате, но с упором на "Группу Крови".
-Это блестящий альбом, и, кстати, он уже давно стоит в хит-параде нашей газеты. А что вы собираетесь делать дальше?
-Мы никогда ничего не собираемся. Мы играем ту музыку, которая нам нравится в настоящий момент. Потом он проходит, наступает другой момент. Планов никаких мы не строим.
-А как все началось?
-Обычно. Я с детства занимался в различных художественных заведениях. Лет в 18 я все это бросил и стал играть песни. Первый альбом 45 был записан на обычном четырехдорожечном "Тембре", а "Восьмиклассница" -- даже на "девятой" скорости, забыли переключить, но получилось классно! Альбом был акустическим, но даже на таком уровне записи это было очень сложно... Он стал довольно популярным в узких кругах любителей рок-музыки, хотя это и не рекламировалось и нe снималась по телевидению. У нас же появилась некоторая репутация, даже авторитет, мы уже сами могли выходить на какие-то студии. Следующий альбом "Начальник Камчатки" был электрическим и несколько экспериментальным в области звука и формы Не могу сказать, что он получился таким, каким мы его хотели видеть по эвуку, стилевой направленности но, с точки зрения эксперимента, это интересно.
- Потом была "Это не любовь" - открытое гитарное звучание.
- Это тоже был в некотором роде эксперимент. Хотелось отбросить все эти студийные причиндалы - компьютеры, синтезаторы - и сыграть альбом просто на гитарах.
- Ты, помнится, говорил, что тебя он не очень устраивает.
- А я вообще не могу сказать, что меня что-то устраивает. Если бы меня что-то устраивало, я бы этим просто перестал заниматься. Мне нравится альбом "Группа крови", хотя и не весь. Это почти похоже на то, что мы хотели сделать.
- Альбом "Ночь" - единственный, выпущенный фирмой "Мелодия" и, кстати, даже без вашего ведома. Вы хоть в курсе планов этой фирмы?
- Совсем не в курсе. Не знаю и, честно говоря, знать не хочу.
- Но авторские, по крайней мере, вам заплатили?
- Нет.
- Как в Дании прошли концерты? Все-таки они там привыкли к англоязычному року.
- Это был один концерт, благотворительный, в фонд Армении. Принимали хорошо.
- А с чем связана поездка в Америку?
- С выходом там пластинки "Группа крови".
- Значит, в Америку ты все же не отказался поехать?
- Там меня никто не знает, можно спокойно гулять по улицам...
- А как ты сейчас относишься к тому, что о тебе пишут, показывают по телевидению? Ты как-то говорил, что у тебя мечта попасть на телевидение.
- Я соврал.
- Ты часто врешь?
- Очень часто. Почти всегда, честно говоря.
- И сейчас, в том числе?
- Не знаю. Минут через 10 скажу.
- Ну, а если серьезно. За последний год вы стали очень популярны. Это как-то изменило вашу работу?
- Конечно нет, а как это могло изменить? Мы с юмором относимся к популярности. Это вещь случайная.
- Я считаю, что ваша популярность - вещь закономерная. Мог ли ты год назад предполагать такой бешеный успех?
- Я вообще стараюсь никогда ничего не предполагать.
- Знаешь, для многих ты сейчас - как свет в окне. Некоторые уже даже одеваются "под Цоя". Что скажешь?
- Только одно: не сотвори себе кумира.

Интервью газете "Политехник" (Ленинград) 24.02.1984

- Что главное, по-вашему, в музыке? В чем секрет её популярности?
- Я думаю - актуальность. А в общем, песни должны быть хорошими.
- Мы знаем ваши стихи - и простые, жизненные, на волнующие всех нас темы, и более сложные, с подтекстом. Что вам ближе?
- Я не представляю себя и без того, и без другого. Мир многолик, многолики и стихи.
- В чем вы лучше можете выразить свои мысли - в стихах или в музыке?
- Точно не знаю. Наверное, текст и музыка едины, ведь мысль в них одна. А вообще, стихов я не пишу, только песни.
-Какие современные эстрадные группы вас интересуют больше всего?
- Те же, что и вас: "Аквариум", "Зоопарк . "Алиса". Кстати, "Алиса" сейчас возобновила работу с Кинчевым, наверное, мы их увидим на рок-фестивале.
- А из западной музыки?
- Для нас интереснее всего работа независимых фирм грамзаписи. До нас же доходит чаще всего музыка "продающаяся", музыка для танцев. Уши привыкают к стандартам. А у независимых фирм небольшим тиражом выходят пластинки групп, не ориентируюшихся на стандарты. Нам зто ближе.
- Виктор, не находите ли вы у нас или на Западе аналогов своему творчеству?
- Я их не ищу. Хотя мы слушаем очень много музыки. Это входит в нашу работу. Возможно, какое-то влияние есть, но каждая наша песня проходит через собственную призму.
-Что вы предпочитаете - концертную или студийную работу? И что вы стараетесь использовать больше, акустическую или электрическую музыку?
- Концерты и записи неразделимы. Сейчас очень остро встает проблема звука на концертах "Кино". Мы хотим превратить концерты в нечто "горячее", поэтому мы ориентируемся на тех, кто слышал наши песни в записи и знает их.
- Какие у "Кино" проблемы?
- Только организационные. В музыке у нас тупиков нет. Мыслей и желания работать много.
- Что вы ждете от публики?
- Я хочу, чтобы среди слушателей были только те, кому близка моя музыка. Приятно играть для тех, кто понимает тебя.
- В заключение традиционный вопрос о творческих планах.
- В апреле мы закончим запись нового альбома. Потом поедем в Киев для участия в съемках короткометражного художественного фильма. Ну и будем готовиться к рок-фестивалю здесь и в Вильнюсе. 24 февраля 1984 г.

Интервью газете "Молодежь Эстонии" (9.05.1988)

- Скажите, Виктор, вам часто приходится выступать в такой "тихой" аудитории, которая наблюдалась в рок-гостиной нашего Дворца культуры и спорта? Обычно ваша публика кричит и шумит, и танцует, в общем, очень откровенно выражает эмоции.
- Ну, конечно, нечасто. Но, заметьте, в зале сидели далеко не тинэйджеры, ведь кричат, в основном, они. И потом такие концерты, где я один с гитарой, и не рассчитаны на бурную реакцию.
- А бурная реакция вам необходима?
- Нет, мне важно - чувствовать. Вот это очень важно.
- Сейчас нашему року открыли все окна, все двери, подул сквозняк, все можно, подполье кончилось. Вы верите в свежесть этого сквозняка?
- Знаете, мне все равно. По большому счету мне все равно, где играть, - в квартире, в подпольном клубе или в зале на десять тысяч человек. У меня есть возможность играть - я играю. Нет такой возможности - я готов это делать бесплатно. Сейчас у меня есть возможность шире выступать - я ею пользуюсь, и то не всегда. В любом случае делаю то, что хочу. Разумеется, насколько позволяет ситуация, в том числе и политическая ситуация в стране.
- И вы совершенно не думаете о том, насколько искренни те, кто сейчас громко так заговорили о роке, как о больном ребенке, нуждающемся в ласке?
- Нет, я вполне отдаю себе отчет в этой суете. И не доверяю ей.
- А чему вы доверяете?
- Не знаю... Есть люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не доверяю. Есть люди, в чьей искренности сомневаться не приходится, и есть люди, которые мне кажутся нечестными. Допустим, тот, кто два-три года назад кричал, как это ужасно, как это все омерзительно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое дело...
- Вы себя ощущали когда-нибудь борцом за правое дело?
- Скорее, я просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то препятствиям, которые приходилось преодолевать, относился философски. Потому что точно знал, что ничем дурным я не занимаюсь. По большому счету все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они меня не заботят. Заботит отношение людей - в массе. И я бы не согласился поменяться местами с... кого бы лучше вспомнить? Вобщем, с любым представителем популярной эстрады.
- То, что произошло у нас в стране с рок-музыкой, как вы думаете, это нормальный, тысячелетний конфликт поколений или нечто принципиально отличное?
- Конечно, в этом есть доля проблемы "отцов и детей", потому что всегда получается так, что у власти стоят "отцы", то есть люди другого поколения, которым непонятно и неблизко то, что волнует, тревожит, будоражит "детей". И оии считают это не недоступным для себя, а неестественным, быть может, ненормальным. В отличие от "детей", которые считают это своим, считают своей культурой и так далее. Такой конфликт существует всегда и везде. И даже на Западе всем группам, направлениям и течениям приходилось через это проходить. А потом все новое всегда натыкается на сопротивление старого. Но с нашим роком, конечно, сыграла свою роль и ситуация в стране, которую называют периодом застоя. Это слово, хоть его уже затаскали, по сути своей очень точное - застой. И оно говорит само за себя. Согласитесь, зто очень странно, когда пишешь песни, в которых нет ничего крамольного, а воспринимаются они и как крамола, и как мерзость. При том, что сам ты точно знаешь, что можешь собрать многотысячный зал, - и люди придут, и будут слушать, и откликаться, и переживать вместе с тобой. Но ведь, правда, странно - всерьез предполагать, что в зал этот собираются тысячи подонков и мерзавцев? А если почитать некоторые газеты трехлетней давности, то так оно и складывалось в чьих-то недалеких умах и еще преподносилось как истина в последней инстанции. Странно, когда ты знаешь, что можешь работать, что ты живой, а тебя не замечают и делают вид, что тебя в природе нет. А ты на самом деле просто другой, не такой, как все привыкли, - не такой блестящий, переливающийся и радующий глаз. И за это тебя исключают из поля зрения. Вот это, я думаю, в другой стране было бы невозможно. Это, я думаю, характерно только для нас.
- Держать и не пущать?
- Да, именно. И просто - не замечать. На официальном уровне. В то самое время, когда массы, огромные массы, и видели, и знали, и любили. И ведь множество людей в результате от этого сильно пострадало. Мы ведь молодые, и мы еще как-то успели. А были и постарше, которые не успели - и сломались, и ушли, даже из жизни ушли. Тот же Высоцкий - яркий пример.
- Но приходилось наблюдать яркие примеры и другого рода. Когда на ленинградском "Музыкальном ринге" рок-публика "рассчитывалась" с бардами. Честно говоря, не очень приятно было наблюдать, как молодые полные апломба и непоколебимой уверенности в истинности своего вкуса юноши оголтело набрасывались на постаревших, усталых людей, которые пронесли через жизнь свою искренность и свою вышедшую из моды романтику. Я ни в коем случае не хочу приравнивать, не хочу, чтобы прозвучало обидно, но вот я слушала ваши песни, которые мне очень понравились, - чувства те же. Те же чувства, которые переполняли этих несчастных бардов, которых ваши поклонники старались затоптать всеми и силами. Музыка другая ритм - другой, но слово, стих, выражающий чувство, - о том же. В чем тогда конфликт? Вы понимаете?
- Думаю, что да. Их поэтический язык, язык символов, образов, которые составляют песню, сейчас звучит фальшиво. И то, что они продолжают это петь сегодня, не замечая фальши, рождает недоверие и неприятие. Я не понимаю, как сегодня можно слушать песни о том, что все замечательно, когда мы сидим в палатке, у костра, и до чего здорово, какая у нас здесь любовь, дружба и так далее. Мало кто этому поверит. И не верят. И правильно делают. Возможно, когда-то это было актуально и когда-то, быть может, действительно молодежь сидела у костров и пела. Но сейчас  ведь  они не верят  во все то - в романтику стройотрядов и все ей сопутствующее. Не верят! Потому что все это - прошло.
- А во что все же верят?
- Понимаете, нас действительно обманули  со всем этим.
- И вы ощущаете, как вас обманули?
- Конечно, ощущаю.
- А среди ваших знакомых есть люди того поколения "от костра"?
- Есть. Но они... Это как раз те люди, которые поняли, что уже - проехали... Ну, взять, например, Борю Гребенщикова, когда он поет один с гитарой,или, ну, не знаю... Клячкина... Это же разных интересов люди.
- Я недавно услышала, как Гребенщиков поет... Вертинского. Замкнулся круг, да?
- Вот Вертинскому мы верим. Как человеку, который душой чист. И в нем самом, в его стихах, песнях чувствуется искренняя вера, без оттенка "коммерческого" характера.
- У вас не было мысли публиковать свои собственные стихи?
- Нет, я считаю, что они должны звучать вместе с музыкой, вернее даже, с группой. Последний же год я не занимался музыкой вообще, а занимался съемками  в   кино.
- Вы имеете в виду фильм Сергей Соловьева "Асса"
- И этот фильм, и документальные фильмы о poке. Сейчас буду сниматься на "Казахфильме" в картине с рабочим названием "Игла", главный герой - наркоман.
- Вам интересно это?
- Ну, как интересно? Конечно, попробовать себя в кино интересно. Я думаю даже, что это - необходимо. Потому что если я хочу (а я хочу) выходить на профессиональный уровень, если я хочу (а я хочу) достичь равного диалога со зрителем, надо расширять поле своей деятельности. Я не сторонник тех, кто утверждает: люди нас не понимают. Значит, надо сделать что-то еще - чтобы поняли. Поэтому и стихи, и музыка, и живопись, и кино мне нужны для того, чтобы проще было находить с людьми общий язык. Я чувствую, что сейчас еще не всегда могу достичь понимания с кем-то, особенно с людьми более старшего поколения. Мне трудно в этой ситуации, потому что они по-другому мыслят. Естественно, люди и не могут думать одинаково, но понимать друг друга - должны. На то он и люди.

Интервью газете "Молодой ленинец" (6.05.1989)

- В песне "Фильмы" вы поете: "Оставь меня в покое, не тронь мою душу". Вы действительно
замкнутый человек?
- Да, но все же эта песня юмористическая. А вообще просто у любого человека есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть - наоборот.
- Вы учились в художественном училище, а стали музыкантом. Как это случилось?
- Просто надоело одно, захотелось делать другое.
- После концерта памяти Александра Башлачева, в котором не участвовала группа "Аквариум", в адрес Гребенщикова было сказано: "Боб, ты предатель". Как вы к этому относитесь?
- Я не хочу браться кого-либо судить. Если человек делает так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он неправ, предатель... Каждый сам творит свою биографию.
- А почему вы участвовали в этом концерте, кем был для вас Башлачев?
- Приятелем... Мы очень хорошо относились друг к другу, но не были особенно близкими друзьями.
- В последнее время в aдpec Константина Кинчева все чаще раздается, что акцент в его песнях
смещается со слова "мы" на слово "я"...
- Я хорошо знаю Костю: он не болен "звездной болезнью", у него другие причины. К тому же, когда речь идет о песнях, я как раз сторонник слова "я". Оно честнее.
- Года полтора назад в передаче "До 1б и старше" свой отказ от поездок за рубеж вы объяснили тем, что песни ваши в первую очередь смысловые, иностранцы не поймут. Недавно вы вернулись из Франции...
- Вы знаете, после этой передачи я как раз подумал, что меня можно неправильно понять. Так и произошло, потому что многие мне потом говорили: ты такой герой, отказываешься, все, кто ездит, плохие, а сам... Но дело в том, что я имел ввиду то, что сейчас на Западе очень сильна мода на Россию: на советскую символику и все остальное. Но отношение ко всему этому очень несерьезное, как к матрешкам: мол, смотрите, русские на гитарах играют, почти так же, как мы. И масса групп, используя возможность, бросилась просто очертя голову за границу, сознательно идя на то, что их там будут принимать на самых плохих условиях как финансовых, так и концертных. Мне меньше всего хотелось выглядеть такой "матрешкой". Ведь дело тут уже не столько в деньгах, сколько в престиже страны. Если уж так хочется за рубеж, то лучше уж ехать туристом. Что касается нас, мы все-таки совершили попытку сделать иначе. Во-первых, сначала выпустили во Франции пластинку. Во-вторых, это было не просто мероприятие типа "Концерт из России", а очень известный в
Европе фестиваль рок-музыки. Поэтому я решил поехать и посмотреть, насколько можно установить коммуникацию. Не могу сказать, что это было очень удачно, потому что от нас скорее ждали какой-то русской экзотики, а увидели собственно рок-музыку. Да, и до этого мы еще ездили в Данию. Там проводились концерты в фонд Армении, нас пригласили, ну и тут отказаться было трудно. Хотя, скорее всего, я отказался бы при других условиях.
- Недавно в Москве был фестиваль "Звуковой дорожки", в котором участвовала масса разных групп. И вот что меня удивило: народ очень бурно принимает Д.Маликова, Р.Жукова, "Сталкер", а, например, "Урфин Джюс" или "Чайф" - гораздо прохладнее. Что это - настал век поп-музыки или какой-то временный кризис?
- Я думаю, там была определенная публика, большая часть которой пришла отдохнуть, послушать легкую музыку. И перестроиться вот из этого состояния на состояние типа послушать и подумать тоже трудно.
- Как вы думаете, молодым талантам нужно помогать или, как говорится, талант сам пробьет себе дорогу?
- Для настоящего музыканта обстоятельства внешней жизни не имеют почти никакого значения. Ему для того, чтобы что-то делать, нужен инструмент и больше ничего. Я знаю массу людей, которые говорят: вот если бы у нac была аппаратура... У нашей группы аппаратуры нет вообще, нет, кроме инструментов. Однако мы продолжаем что-то делать, а те сидят и ждут, пока у них аппаратура появится.
- Какой сейчас статус у вашей группы?
- Никакого. Независимы. Ни на кого не работаем, у нас нет никаких контрактов.
- О фильме "Игла"кинокритики говорят как о явлении в кинематографе, мол, Цой создал новый
образ романтичного repоя.
- Вообще-то я не создавал ничего, просто старался быть естественным.
- В "Acce" и "Роке", допустим, вы были собой - рок-музыкантом. В "Игле" - актерская работа. И все же сложилось впечатление, что роль написана именно для вас, вы играли почти себя.
- В какой-то степени так оно и было. И все же я позволил себе некоторые эксперименты. Ну, интересно иногда изобразить, скажем, хама. Я в жизни вряд ли повел бы себя так. Но все равно это недалеко уходит от реального персонажа, фильм делался без всяких костюмов и причесок. Я как ходил по улице, так и входил в кадр. Фильм снимал мой приятель Рашид Нугманов. Он позвонил мне и предложил эту работу. У нас был, конечно, первоначальный литературный сценарий, потом Рашид написал режиссерский, со значительными изменениями. В конце концов от оригинала не осталось почти ничего.
- Вы собираетесь еще сниматься в кино?
- В принципе мне было бы интересно, но это не от меня зависит. У меня свои идеи относительно кинематографа, а у режиссера, как правило, свои. После этих фильмов мне много предлагали сниматься, но там я должен был действовать как профессиональный актер, носить какой-то костюм, произносить реплики, полагающиеся по сценарию... Мне это неинтересно.
- В фильме "Рок" вы сказали примерно так: я не знаю, чем буду заниматься завтра, но сегодня для меня рок - это то, ради чего я пожертвовал бы всем. Некоторые первую часть этого высказывания посчитали изменой...
- Изменой? Я просто был честен. Ведь может наступить момент, когда я почувствую, что мне остается только повторяться. Я перестану этим заниматься и считаю, что это не предательство, а, наоборот, честный уход со сцены.
- Может ли материальная сторона жизни рок-музыканта  влиять на его творческое кредо?
- Это зависит от человека. Есть люди, которым необходимо жить в хорошей квартире, иметь машину, дачу и так далее...
- У вас это есть?
- У меня нет... И один готов ради этого идти на компромисс, а другой - нет. Когда я начинал заниматься рок-музыкой, в последнюю очередь я думал о деньгах. Тогда было понятно, что, кроме неприятностей (причем самых серьезных), за это ничего не получишь. Мы были значительно беднее, чем могли бы быть, работая на каких-то работах... И все время сталкивались с гонениями, были люди с совершенно испорченной репутацией.
- Почему в ваших песнях так много "ночи, дождя, осени, падающих звезд"?
- Не знаю... Это из области анализа творчества, а я им не занимаюсь.
- В "Советской культуре в статье "Лики русского рока" было сказано: "Мир Цоя - братство одиночек, сплоченное отсутствием выхода"...
- Это братство одиночек, но не сплоченное отсутствием выхода. Выход реальный существует... Ну, об этом долго можно рассказывать.
- Отражаются ли как-то на вашем творчестве перемены в общественной жизни?
- А как они могут отражаться? Я же не певец социального протеста, не пишу песен "на злобу  дня".
- Вы поете: "Я один, но это не значит, что я одинок". Вы действительно никогда не ощущаете
одиночества?
- Ну почему... Эта песня о конкретном состоянии, там нет жизненной программы.
-Вы противоречивый человек?
- Нет, я совершенно монолитный.
- Во времена "подпольного" рока постоянные гонения на рок-музыкантов заставляли их быть
героями. Теперь времена изменились, героизма вроде уже и не требуется. Что же дальше? ..
- Не требуется? Сейчас его нужно еще больше.

Интервью газете "Советская молодежь" (6.05.1989)

- Виктор, начнем сначала почему "Кино"?
- Когда мы придумывали зто название, нам было по восемнадцать лет. Сейчас я даже не помню.
- Что побудило вас создать группу?
- Наличие  некоторых песен. Я начал их писать, они понравились моим друзьям, потом - друзьям моих друзей...
- Прежде чем вы получили официальное признание, каков был ваш путь?
- Знаете, я никогда не шел тяжело, занимался только тем, что нравилось. И был вполне доволен этим. Никогда не старался добиться успеха любой ценой. Конечно, я рад, что очень многим людям нравятся наши песни.
- Вы как-то сказали,что собирали в группу "не музыкантов, самое первое -- друзей". Охарактеризуйте своих друзей.
- Я не могу как-то "анализировать" друзей. У них есть и недостатки, и достоинства. Твоими друзьями они становятся не потому, что обладают набором всех положительных качеств, а по каким-то другим причинам.
- Кто близок вам из советских исполнителей?
- Я в хороших отношениях с Борей Гребенщиковым, Костей Кинчевым, дружим с Андреем Макаревичем, хотя мы не так часто встречаемся.
- У вас были эстрадные кумиры?
- Никогда. Я не любил кого-то одного. Мне нравились некоторые песни некоторых групп.
- Ваш имидж?
- У меня нет никакой установки на поведение. Я веду себя так как считаю нужным, в любой ситуации.
- Артисту часто приходтся отказываться в жизни от общедоступных благ и радостей. От чего приходится отказываться вам?
- От удовольствия гулять по улице, жить в одном и том же городе больше месяца. (Смеется).
- Как родители относятся к вашей работе?
- Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Наверное, они так считали не всегда.
- А они бывают на ваших концертах?
- По-моему, были один или два раза.
- Кто-то из кинокритиков отметил, что ваш герой в фильме "Игла" единственный в отечественном кино не тяготится своим одиночествоми этим привлекает.
- Пожалуй. Герой этого фильма в каком-то смысле - человек ниоткуда. Он мне очень близок по духу. Я в принципе ничего не играл, а старался вести себя так, как бы я мог себя повести в такой ситуации, но в рамках сценария, конечно.
- Вы стремитесь создать какой-либо образ на сцене?
- Я ничего не "создаю", просто выхожу на сцену и пою. Я сам - образ. (Смеется).
- "Перемен требуют наши сердца!" -- поете вы, зрители вторят. Что бы вы хотели изменить в жизни?
- Каждый человек должен изменить прежде всегосвою жизнь и себя.. Это сложный вопрос. Я не считаю, что одному человеку под силу изменить жизнь как таковую.
- В жизни вы борец за перемены?
- Я не считаю себя борцом. Я пою песни. Пою о том, что мне нравится или нет, о том, что меня волнует.
- Как появляются ваши песни?
- Это для меня загадка... Я не знаю... Я начинаю играть. Потом появляются какие-то слова...
- Ленинградской газетой "Смена" вы названы лучшим рок-поэтом 1988 года. В чем, по-вашему,
отличие рок-поэзии от поэзии вообще?
- Не знаю, насколько точен этот термин. Я не могу рассматривать тексты своих песен в отрыве от музыки, считаю, что они очень многое таким образом теряют.
- Что главное для вас сегодня?
- Сохранить внутреннюю свободу.
- Виктор, сейчас во время выступлений вы исполняете не все свои песни. Чем это объясняется?
- Какие-то песни со временем теряют актуальность. Мне самому они уже неинтересны. Я пою только тогда, когда мне интересно петь.
- Группа "Кино" - во главе отечественных хит-парадов. Чего бы вы еще хотели достичь?
- Мы никогда не стремились к популярности. Мы никогда не задумываемся, в каком стиле мы играем и как долго будем популярны. Играть и любить это дело - важно для нас прежде всего. Как только перестанет быть важным, мы уйдем со сцены.
- Проблемы сегодняшнего "Кино"?
- Проблема в том, что нам приходится сейчас много работать, а зто требует большой собранности.
- Группа работает под эгидой ленинградской студии "Бенефис". Что это за организация?
- Чисто административная организация, которая, собственно, для нас является некоторой формой прикрытия, чтобы мы не были "KИHO ниоткуда".
- Есть ли приглашения за границу?
- Довольно много. Но мы тщательно просеиваем их, потому что сейчас все "русское" там очень модно. Мы же ездим довольно редко.
- Где вы побывали?
- В Дании, Франции, Америке.
- И как принимают "Кино"?
- С озадаченным лицом: видя, что мы такие же как они, и не в косоворотках, без балалаек...
- Гастроли по Союзу продолжаются?
- Да, сейчас мы хотим поездить.
- А в Риге будете?
- У нас не было приглашений. Обычно нас зовут - мы едем. Из Риги нас пока никто не звал.
- Что нового приготовило "Кино" поклонникам?
- Записан новый альбом. Как назвать, пока не решили.
- Вы довольны своей жизнью?
- Я не думаю, чтобы человек мог действительно быть доволен жизнью... С другой стороны, я был всегда доволен ею. И когда работал в котельной и бросал уголь в печь, я был доволен жизнью. И сейчас тоже.
- Пожелания читателям?
- Удачи!
- В особенности -тем, кому сегодня 15 - 17 лет?
- Думаю, любой подросток мечтает самоутвердиться. Я никогда никого не учу. Я могу пожелать только удачи!

Интервью бюллетеню "Новый фильм" (Алма-Ата)

-Виктор, с чего началось ваше увлечение музыкой?
-Конечно, с гитары. Я не избег общей участи мальчишек моего возраста, схваченных желанием овладеть столь престижным в те годы инструментом. Мне было четырнадцть лет, и занимался я тогда в художественном училище, но постепенно, как ни странно, бесперспективное занятие рок-музыкой взяло верх. Я бросил свои живописные начинания и стал писать песни. Мечтал собрать музыкантов и создать группу. В 1982 году руководитель "Аквариума" Борис Гребенщиков послушал мои песни, они ему понравились, и он помог записать первый магнитофонный альбом, который очень быстро из рук в руки разошелся по всей стране.
-Стала ли ваша группа теперь профессиональной?
-Пока нет. Но в скором времени, возможно, произойдут изменения. Сейчас, когда многие коллективы переходят на новую систему хозяйствования, мы могли бы ездить с концертами по стране, иметь, допустим, свой счет в банке. Хотя теперь практически мы можем играть почти все, что хотим, а музыка для нас всегда была основным делом. Правда, оно не давало средств к материальному существованию, поэтому все мы еще где-то работали, я, например, в кочегарке. Занятие это довольно распостраненное среди самодеятельных музыкантов, дающее немного денег, но много свободного времени.
-Всякое творчество, и ваше в том числе, - способ выражения мироощущения, миропонимания...
-У меня есть свои жизненные принципы, основываясь на которых я пишу об окружающей меня жизни, о волнующих проблемах. Важно лишь быть не тем или другим, а только самим собой. Пусть для кого-то странным, смешным, неприемлемым, а для кого-то замечательным, но только собою. А рок-музыка для меня, так же, как и для огромной массы молодежи, совершенно естественная и органичная форма самовыражения. В ней нет ничего конъюктурного, заказного. Только ты, твоя совесть - твой главный критик и цензор. И эту позицию не надо афишировать на каждом углу. Ее нужно просто реализовать, воплотить в песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а социальное явление - современная музыка. Причем, как мне кажется, с довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня. Можно ее петь одному под гитару, можно группой, можно - в сопровождении оркестра из трехсот человек. Это неважно...
-Как вы пишите свои песни?
-Беру гитару, начинаю играть. Складывается стихотворный размер, потом строчки начинают обрастать фразами. И наоборот...
-Почему до сих пор есть противники рок-музыки?
-Новое всегда находится в конфликте со старым. Это естественно. Ироничный, иногда агрессивный, искренний и свободный самодеятельный рок никогда не был фальшивым. Противопоставление его духовной глухоте, бездарности, скуке, благополучному мироощущению обывателей и послужило, вероятно, , причиной неприязни многих к року. Самодеятельные группы не имели возможности приобрести дорогостоящую технику, инструменты, записываться в специальных студиях, но пели то, что думали, честно и бескомпромиссно. Конечно, можно ругать ребят за серьги в ушах, заклепки, цепи, причудливые прически. Но если разобраться, эти внешние проявления вызваны протестом против традиционного мышления, образа жизни, культуры. Насколько я знаю свою аудиторию, там плохих людей не больше, чем в любой другой. А молодые музыканты вовсе не разрушители или хулиганы от искусства, а скорее его хранители. Ведь в сложное время, во многом лживое и циничное, именно они сумели сберечь в своем искусстве радость живой жизни, индивидуальность, неприятие конформизма, протест против псевдоценностей.
-А как вы пришли в кино?
-Пригласили. Сначала в Киев на музыкалный фильм "Конец каникул". В нем учавствовала вся наша группа. Сыграл там главную роль и написал пять песен, затем появился Рашид, и была работа о ленинградском роке - фильм "Йя-хха!". Снялся также у Соловьева в "Ассе" и в фильме Алексея Учителя "Семь нот для размышлений", тоже о рок-музыке.
-Рашид почему вы остановили свой выбор именно на Викторе? (Это уже вопрос режиссеру Нугманову)
-Собственно, выбора и не было. Как только прочитал сценарий, понял, что это должен играть только Виктор. И не потому, что он единственный выразитель самочувствия современной молодежи или хотел воспользоваться модным имиджем популярного рок-музыканта, чтобы обеспечить успех фильму. Он нужен мне прежде всего как личность, талантливый человек. Нас связывают давняя дружба и взаимопонимание, поэтому творческих разногласий в процессе работы не возникает. Мы много беседуем, обсуждаем и в результате, как правило, приходим к единому решению. Система работы, которую ме предпочитаем, предполагает большую долю импровизации, и благодаря Виктору часто находится неожиданный подтекст, нюанс, иное решение сцены. Этим фильмом мы не иллюстрируем свое мировоззрение, свои идеи, а хотим попытаться вместе со зрителями понять этот мир.
-Виктор, поете ли вы в этом фильме?
-В кадре - нет. Но, видимо. напишу несколько песен для фильма. Я достаточно давно играю и пою и примерно знаю реакцию зала на ту или иную песню, а вот попробовать себя в совершенно другом качестве и попытаться добиться желаемого весьма заманчиво. В последние годы получается так, что я постоянно занят в съемках, заканчивается одна картина и тут же начинается другая.
-Не будет ли кино доминировать в вашем творчестве?
-Не думаю. Потому что противник перевоплощения. Главное, оставаться самим собой, а это невозможно для профессионального актера. Хотя трудно загадывать наперед. Мне кажется, кино и музыка, дополняя друг друга, могут сосуществовать в моей жизни. Март 1988 г.

Интервью газете "Аргументы и факты", #39, 1987.

-Виктор, с какого времени существует группа?
-Все, собственно, началось в 1982 году, когда появился первый так называемый альбом песен. Ну, тогда группы как таковой не было, я практически выступал как автор-испольнитель, помогали друзья-музыканты из "Аквариума" и других групп.
-А на каких правах сегодня выступает группа?
-На правах самодеятельности. Мы прикреплены к Ленинградскому рок-клубу, там прослушиваются программы, там мы получаем разрешения на выступления.
-Не тормозит ли такое положение творчество?
-Нет, наоборот, мы сейчас практически можем играть столько, сколько хотим. Правда, поскольку это - самодеятельность, то игра не может быть источником, скажем так, пропитания. Поэтому мы все еще где-то работаем. Я, например, в котельной кочегаром.
-А где репетирует группа "Кино"?
-Где угодно. На квартирах, например. У нас нет условий для работы, нет своей аппараруры, только инструменты - и все. Безусловно, это может быть и импульсом к творчеству, но в первую очередь это отражается на качестве. Если бы у нас были помещения, аппаратура, оператор, тогда можно работать уже со звуком. А так пока слушателю приходится самому додумывать, как это должно бы, в принципе, звучать.
-Есть точка зрения, что на первом месте в советском роке - музыка, а слова не столь важны. Так, например, считает руководитель группы "Поп-механика" Сергей Курехин. А какова ваша точка зрения?
-Я считаю, что слова играют огромную роль. Очень часто бывает, что тексты доминируют над музыкой. И это, в пронципе, единственнщй путь для самодеятельных групп, чтобы хоть как-то выжить, поскольку при современном уровне развития воспроизводящей, звукозаписывающей техники мы не можем конкурировать с западными музыкантами, которые имеют возможность записываться в специальных студиях, делать музыку гораздо более качественную. Самодеятельные музыканты просто не в состоянии приобрести всю эту технику, инструменты, ведь это очень дорого, и мы оказываемся неконкурентоспособными даже с отечественными профессиональными группами. А если бы у нас еще тексты были слабые, то нас бы просто никто не слушал.
-Нередко случается, что, как только какая-нибудь группа становится профессиональной, от нее отворачивается половина поклонников.
-Вероятно, это произходит из-за того, что в подобной ситуации группа идет на компромисс. Нам за честность могут простить практически всё: и, скажем, недостаточно профессиональную игру, и даже недостаточно профессиональные стихи. Этому есть масса примеров. Но когда пропадает честность - уже ничего не прощают.
-А не получается так, что исполнитель считает себя честным, а на деле...
-Можно считать себя честным сколько угодно. Главное в том, считают ли тебя честным остальные. Человеку же, который заведомо пишет музыку для того, чтобы жить в достатке, но поет о том, что он борец за идею,- просто не верят.
-Почему рок-музыка до сих пор встречает сопротивление?
-Потому что человек, который делает что-то новое, всегда воюет с чем-то старым. Он постоянно находится в конфликте. Это, как правило, всегда несколько рискованно. Но культ посредственности, о котором сейчас много говорят, возник как раз по логике "как бы чего не вышло" и "пусть это не лучше, что есть, но зато всё будет спокойно". И тот, кто попадает в эту систему, уже автоматически подгоняется под средний общий уровень, включается в давно отработанную систему.
-Когда говорят об увлечении нашей молодежи рок-музыкой, почти всегда на поминают о том, что она пришла к нам с Запада...
-С Запада пришла лишь форма: электрогитары, ударные, усилительная аппаратура. Но заимствование формы вовсе не означает, что это музыка является целиком заимствованным явлением. Я считаю, что это сейчас по-настоящему живая музыкальная форма, и еще - это музыка, которая остается социальным явлением, это массовое народное искусство.
-В ваших песнях чувствуется какая-то неустроенность человека. А если для вас создать условия во всех отношениях идеальные, что будет тогда? О чем будете петь?
-Трудно сказать. У меня есть своя жизненная позиция. Я пишу песни, и это необходимый для меня процесс. Я пишу о том, что происходит вокруг меня. Я не думаю, что при помощи материальных благ можно как-то усыпить деиствительно талантливого человека. Конечно, ему будет уже труднее, как труднее понять друг друга, допустим, неустроенному и тому, кто уже достаточное время живет в полном комфорте. И последний вряд ли сможет написать правдиво о проблемах первого.
- А как вы считаете, какие песни о проблемах молодежи нужно писать?
-Понимаете, я пишу песни не потому, что нужно, а потому, что меня лично волнуют проблемы. Вот как раз, когда "нужно", получается нечестно. А если меня не волнует какая-то проблема, если не почувствовал то, что меня бы задело,- я не могу писать песню.
-Получается, что надо писать только о том, что испытал сам? Вы же написали антивоенную песню "Я объявляю свой дом безъядерной зоной", хотя не испытали ужасов войны?
-Понимаете, хотя эта тема разработана многими, за нее, по сути, серьезно никто не берется. Тем же, кто пишет псевдопатриотические и псевдоантивоенные песни, не верят. Я написал эту песню потому, что тема войны действительно меня взволновала и волнует до сих пор.
-Может ли рок-музыка решить какие-то проблемы?
-В принципе,рок-музыка в социальном плане - вещь довольно сильная, среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сделать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то, может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем, у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.

Виктор Цой: "Хочу быть самим собой" (интервью украинскому радио (май 1990 года)

Виктор, твоя последняя работа называется "Звезда По Имени Солнце". Зная, что ты очень много, в отличие от "попсовых" групп, вкладываешь в названия, тексты песен, хочу спросить: название альбома - намек на себя или на что-то неопределенное? Скорее, на неопределенное, чем на себя. Хотя... Не знаю.
А сам лично можешь назвать себя "звездой", все-таки ты собираешь стадионы, и я бы не сказал, что Виктор Цой не популярен. Твой прогноз: сколько просияешь на небосклоне?
Не знаю, не думал над этим. Я не считаю, что это главное - всеобщая популярность. Я, конечно, очень рад, что сейчас КИНО собирает такие залы, но, в принципе, все это не было самоцелью. Для нас важно было играть ту музыку, которая нам нравится, и мы будем ее играть, даже если она будет нравиться меньшему количеству людей. Я не прогнозирую успех. Меня это не интересует. Меня интересуют песни.
Такой вопрос: тот образ, который ты создал на экране (фильмы "Асса", "Игла"), как соотносится с реальным Виктором Цоем?
Я ничего особенного не создавал, не пытался залезть в чужую шкуру. Вел себя так, как хотел и как вел бы себя в таких обстоятельствах. И занялся этим, потому что мне было интересно.
(Вопрос не сохранился) А когда совершенно недавно предлагали сниматься в роли Маугли в каком-то мюзикле - знаешь, может, это и остроумно, но идея этого мюзикла была совершенно, мягко скажем, не та, что хотелось бы...
В таком случае, какой образ в кино тебе близок, кого хочешь сыграть?
Нет, в том-то и дело, что ничего не хотел сыграть. Я хочу быть самим собой везде - и на киноэкране, и на концерте, понимаете? Для меня важнее всего сохранить самоуважение и свободу, которая у меня есть сейчас. Но сохранить очень трудно. Нужно все время бороться.
(Вопрос не сохранился) И, если вопрос станет так, что я вынужден буду играть музыку, которую не хочу играть, но которая будет нравиться людям, было бы нечестно ее играть, правда?
Сейчас утверждают, что советская рок-музыка переживает кризис. Не боишься, что в скором времени ты, Виктор Цой, окажешься не у дел?
У нас слишком долго рок-музыка была под запретом, и когда стало возможным ходить на рок-концерт, любая рок-команда собирает зал. А когда появился выбор, то люди, естественно, пошли на другое. Это совершенно нормально. А относительно "не у дел" - думаю, нам это не грозит. Даже если буду в тюрьме и у меня будет шестиструнная гитара, я уже не окажусь не у дел - ведь я буду продолжать заниматься своим делом. Мне все равно, где играть...
Очень долгое время ты был как бы вне нашей системы. А теперь потихонечку вверчиваешься, что ли. Какие "плюсы и "минусы" в этом есть?
Совершенно не вписываюсь... Что касается музыкальной системы, то мы все равно стоим особняком, хотя, если раньше мы были подпольной группой, то сейчас нас так уже назвать нельзя.
(Вопрос не сохранился)
Я никогда не считал популярность самоцелью, с одной стороны, а с другой - никогда не считал, что нужно искусственно создавать какие-то препятствия между собой и публикой. Поэтому, очень хорошо, что мы играем концерты, на которые может прийти любой человек.
Если бы тебе была предоставлена возможность в самые тягостные дни в настоящем перенестись в прошлое - куда бы ты предпочел попасть и почему?
Не знаю, как-то не думал на эту тему. И потом, я очень философски отношусь к неприятностям и считаю, что их просто надо переждать - и все образуется.
У меня создалось такое впечатление, что ты по натуре фаталист?
Может быть, я не занимаюсь самоанализом. Я такой, как есть - и все.
Твой самый большой враг из людей, из человеческих пороков, в самом тебе?
Вот уж не знаю... Не возьмусь судить, что является для человека пороком, что недостатком, а что достоинством. В конце концов, единого мнения на этот счет не бывает. Поэтому я считаю, что человек таков, каков он есть. Хорош он или плох - а судьи кто?
Допустим, лет через "надцать" ажиотаж вокруг группы КИНО спадет, а тебе придется зарабатывать деньги, чтобы кормить семью... Ты уверен, что сможешь решить эту проблему?
Я не думаю о будущем. Я просто знаю, когда вопрос такой встанет, как-нибудь его решу. А пока не стоит, что о нем думать?
Несколько блиц-вопросов в стиле журнала "Браво": любимый цвет, наверное, черный, да?
Конечно.
Любимое блюдо?
Не знаю...
Любимые цветы?
Розы.
Любимая футбольная команда?
Нет такой.
Любимый вид спорта?
Ну, довольно много видов спорта, связанных с восточными единоборствами
Любимое время года?
Лето...
Любимая западная группа?
Не знаю, нет такой, вот чтобы прямо любимая. А остальные все - нелюбимые.
Виктор, и последний вопрос... Заветная мечта группы PINK FLOID - полететь в космос. Какая заветная мечта группы КИНО?
(надолго задумавшись, словно что-то предчувствуя): Не знаю, наверное, тоже в космос...

Hosted by uCoz